Необходимость для общества органов правопорядка в состоянии понять каждый, даже самый отпетый анархист (у них это называется отрядами народной милиции). И неспроста детективный жанр является самым популярным в литературе и кинематографе. Сегодня – в День сотрудника органов следствия – мы беседуем с человеком, прошедшим путь от участкового до начальника следственного отдела, а затем запечатлевшим это в своих книгах. С писателем Николаем Пахомовым.
– В милицию я пришёл в 1980 году, – рассказывает Николай Дмитриевич. – Случилось это аккурат на День милиции – 10 ноября. Он тогда праздничным не был, а был рабочим. Ну, в принципе в милиции все дни рабочие.
А направлял меня на работу трудовой коллектив. Я работал на заводе РТИ. Входил в народную дружину. Вызвали в партком и говорят: «Нужно усилить кадры сотрудников милиции рабочими. Как вы смотрите?». Мне было тогда 25.
Так я стал участковым. И проработал на этом месте около 10-ти лет. Работа, надо сказать, неблагодарная. Очень я от неё устал. Это ведь постоянные слёзы женщин, мужчины пьют, везде одно и то же, никто не исправляется. Хотя уже тогда участвовал в раскрытиях преступлений, но как только в окно опорного пункта видел, что женщина к нам идёт – и меня уже начинало трясти, колотить. Ну, дадут ему сутки за мелкое хулиганство в семье. Или оштрафуют. Он возвращается озлобленный на жену, на милицию. И получается, что моральной отдачи как таковой нет.
– И вы решили уйти?
– Да, хотя долго не отпускали: начальник три раза рапорт рвал. В конце концов я настоял – и ушёл на гражданку. Работал в областной типографии на Энгельса. Но в 1992 году по сути вернулся: пошёл работать в РОСМ – рабочие отряды содействия милиции. Вот где была замечательная работа: помогал участковому, а зарплата в несколько раз больше чем у него, поскольку заводы тогда ещё не развалились. К тому времени я морально вполне отдохнул и был готов к возобновлению работы в органах.
И вот – это был уже 1993 год – обрушилась экономика, а всплыл криминал. Милиция захлёбывалась, следствие тонуло. Для сравнения: если в 1986 году в Курске было зарегистрировано 6872 преступления, то в 1996 году – 251162. Когда я пришёл работать, у нас в отделе, обслуживающем весь Промышленный район – вместе с начальником было всего 5 следователей. А на этой территории проживало, наверно, около 170-180 тысяч. Это КЗТЗ, Аккумуляторный, Волокно, РТИ, КТК, Магистральный – то, что сейчас называется Сеймским административным округом. В общем, следователей катастрофически не хватало. И мне предложили работу следователя. Причём вопрос поставили ребром: или увольняйся, или иди работать на эту должность.
– Можно сказать, что следователем вы оказались поневоле?
– Ну, никуда не денешься – семью-то кормить надо. Сперва меня посадили на нераскрытые дела, «висяки», где на момент возбуждения подозреваемых не было. Опера поработали – ничего не нашли. Истекает два месяца – нужно принимать решение об их приостановлении. Но буквально через 2 дня заходит мой начальник и говорит: «Хватит сидеть на нераскрытых – мы твою хватку знаем – вот тебе два дела». Одно – причинение телесных повреждений, второе – кража квартирная.
– Не растерялись?
– Когда я работал участковым, то, конечно, заглядывал и в УПК, поскольку процессуальные решения принимать надо было, и немного в УК – насчёт хулиганства, хищения, кражи. А работая следователем нужно было освоить весь объём. Потому как только свободная минута выпадала – сидишь, изучаешь. Без этого следователю никак.
И что ещё хорошо было в то время – так это давние традиции. Новичков всех поддерживали. Не просто бросили – и плыви как хочешь – а было с кем посоветоваться. Более опытные товарищи в трудностях помогали, подсказывали, как правильно документы процессуальные оформлять.
Начальником следственного отделения Промышленного РОВД был Крутиков Леонард Григорьевич – настоящая легенда нашего курского следствия. В своём деле это был специалист и мастер высшего класса, вникал во все дела, всегда всех выслушивал. Все знали, что если он принимает решение, то оно, что называется, железобетонное, никто его оспорить не сможет.
– Как же прошло «боевое крещение»?
– Буквально за месяц я расследовал 2 уголовных дела. С телесными там было более-менее понятно – подозреваемый и оказался виновным. Всё подтвердилось – я нашёл, доказал. А вот насчёт кражи – украли бижутерию, разные духи, какие-то побрякушки, женские вещи… Начал опрашивать, и следственным путём вышел на эту даму, всё установил. Но повозиться пришлось будь здоров. Если с телесными – получил заключение экспертизы – и всё железно, то здесь нужно описать, оценить каждую украденную вещь, задокументировать. Профессия следователя – это во многом огромная рутинная писанина. Чтоб всё было по закону. Как говорится, чтоб комар носа не подточил.
– Что же главное в работе следователя?
– Каждое дело всегда начинается с неочевидного. И первым делом необходимо составить протокол осмотра места происшествия. Это половина дела. Если этот первичный документ следователь грамотно составит, если всё зафиксирует, тогда это будет крепкий фундамент для расследования. А если небрежно составишь, многие первоначальные моменты теряются, и потом их никак не восполнишь.
Что можно ещё сказать о работе следователя. То, что она подконтрольна прокурору, и по сути дела прозрачна. В любой момент тебя может вызвать прокурор и ознакомиться с ходом следствия. И если следователь начнёт что-то там химичить, то он подставит в первую очередь себя. Поэтому мне довольно дико слышать, что где-то какие-то сфабрикованные дела возбудили, что-то на кого-то «сляпано».
– А если там круговая порука?
– Не так это просто. Дело всегда находится под контролем и начальника следствия, и начальника управления, и прокурора – тогда уж все должны быть повязаны. Но я о другом – а именно о работе следователя. Если он работает спустя рукава, то и дела у него разваливаются. И наоборот – грамотно и добросовестно проведённое дело никогда не развалится. Это аксиома.
Иной раз слышишь по телевизору: адвокат развалил дело. Но если следователь провёл нормально расследование, если там не было никаких натяжек, подтасовок, то никакой адвокат дело не развалит. Некоторые следователи – особенно начинающие – не любят, когда присутствует адвокат. А мне наоборот – довольно часто их ходатайства – например, о дополнительных свидетелях, о перепроверке – не мешали, а помогали. Всё это не только не разрушало дело, а только его усиливало.
– Сколько же вам пришлось проработать на этом поприще?
– С 1993 по 2003 год. Ровно 10 лет. И начальником следственного отдела пришлось поработать, хотя очень не хотел. Это же за всех отвечать надо, а не только за себя.
О чём ещё хочется обязательно сказать. Вот расследуешь какое-нибудь дело, доведёшь до нужного финала – то есть до передачи в суд. Вроде всё хорошо – и моральное удовлетворение должно быть. Но этого не происходит. Потому что положительных эмоций никто от всего этого не испытывают. Вот потерпевший – он был избит, обворован. Ну, нашли мы обидчика. Но имущество не всегда удаётся восстановить, побои никак не компенсируешь, разве что через денежный эквивалент. Получается, что потерпевшая сторона довольной быть не может. А что уж говорить про другую сторону – когда человек наказан, отправлен в тюрьму. У него есть семья – а ни одной маме не нравится, когда её ребёнка отправляют в места не столь отдалённые. А если женат, то это потеря кормильца. И сам он, как правило, недоволен – считает, что много дали. Так что всё это – сплошной негатив. И удовлетворения никакого нет. Это работа адова. Так же как и работа судей. Когда приходится брать на себя огромную ответственность за судьбы людей.
– Наверно, и писателем вы стали, чтобы поделиться этими мыслями?
– Ещё работая в милиции я написал книгу «Антиподы, или Промышленный РОВД на страже порядка». Это книга об участковых, об их работе. Да, к тому времени один за другим стали уходить мои коллеги. Крутиков умер в 61 год, мой начальник Минаев до 60-ти не дожил, сказалось постоянное нервное напряжение. Это только со стороны кажется, что вот человек идёт в форме, крепкий, подтянутый. Физически это так, а вот нервы – на пределе. В память о них я и решил стать писателем.
Первую книгу помогали мне издавать, что называется, всем миром. Это и бывшие сотрудники милиции, которые ушли в адвокаты; и прокурорские работники. Все скинулись, собрали 17 тысяч на тираж в 500 экземпляров.
А уже работе следователя посвящена моя книга «Следствием установлено». Свое первое дело описал в небольшой повести, которая так и называется – «Первое дело». И целый роман у меня есть, посвящённый следствию – «Дурная примета». Всё на чисто документальной основе, никаких фантазий.
– Но затем детективные сюжеты плавно перешли в ваши исторические романы. Насколько следовательские навыки помогают в исторических, краеведческих исследованиях?
– Следствие и исследование – это ведь однокоренные слова. И в литературном произведении в основе лежит фабула, и так же есть фабула уголовного дела. И там, и там главное – поиск. Но в исторических своих детективах – таких как «Золото гуннов», – хотя и присутствуют реальные действующие лица – всё те же Крутиков, Минаев, многие знакомые опера, но там всё-таки больше фантазии. Но в любом случае – и даже в моих книгах о древних курских князьях – в основе лежит расследование.
Оставить комментарий